Последняя ночь в доме в Манчестере. Оле-Гуннар, Силье и трое их малышей лежат на матрацах на полу. У них были двухнедельные каникулы, пока совершался переезд, и вот, дом пуст, только матрацы на полу и маленькая семья, спящая на них. Они уже попрощались-пообнимались с соседями, естественно, всплакнули. Оле лежит и чувствует пустоту не только в комнате, но и в душе. Они были такими молодыми, когда приехали сюда вдвоем, с Сильей, 15 лет назад. А завтра они уезжают домой...

 - Я был эгоистом, - Оле сидит в небольшом кожаном кресле, немного наклонившись вперед. - Я никогда не стремился кому-то понравиться. Никогда не жаждал, чтобы мною гордились, я всегда всё делал для того, чтобы мне было лучше. Со мной было тяжело, потому что я думал, прежде всего, о себе.

Он отыграл за Манчестер Юнайтед 11 лет, не меняя номер 20 на майке, забивая голы в ворота соперников. Воодушевленно. Беспощадно. Стоит ли удивляться тому, как его обожали фанаты? 126 голов, "супер-саб", легенда. Когда он играл прощальный матч за Юнайтед, взрослые мужики на трибунах ревели навзрыд. Главный тренер сэр Алекс Фергюсон называл его "потрясающим человеком". Олд Траффорд до сих пор поёт "You're my Solskjaer...", его имя до сих пор на устах болельщиков, на баннерах. Но на Акер-стадион его имя пока не поют.

- Говорят, что самая большая глупость, которую ты совершил, – принял  предложение возглавить Молде.

Оле улыбается, поглаживая колени:

- А мне всё нравится. Всё здорово. Знаете, я начинал сотни матчей на скамейке запасных, и каждый раз, сидя на "бенче", я думал "Я дождусь, дождусь момента, когда выйду на поле, и тогда я всем всё докажу!"

Ежедневные тренировки стали его жизнью. Каждый день он едет на своей Audi Q7 по горной дороге из Кристиансхунда на базу, на очередное занятие. Он слушает английское радио, ИксФМ Манчестер, предпочитает его норвежскому с их древними песнями в стиле 80-х.

- Решение вернуться в Норвегию - это был семейный или карьерный вопрос для тебя?

- И то, и то.

Оле-Гуннар засовывает руки в карманы и выводит нас из столовой, где футболисты в синих спортивных костюмах кушают нарезанный хлеб. Они все выглядят моложе, чем по телевизору, похожи на класс школьников. Мы спускаемся по лестнице, проходим по коридорам в пустой конференц-зал с уютными креслами, приглашающими присесть и продолжить интервью.

- Конечно, принять такое решение было крайне непросто. Я провел в Манчестере 11 лет, и на протяжении всего этого времени моя карьера была важнее всего остального.

- Так уж, всего?

- Да, ты жертвуешь всем, что у тебя есть, чтобы играть за Манчестер Юнайтед как можно дольше. Возможно, я переборщил, сказав, что карьера была важнее всего остального, но зачастую моя семья страдала от недостатка внимания из-за футбола. Очень часто я думал, что нужно как-то развлечь Силье, детишек, куда-то выбраться, но через три дня меня ждал матч, и я не мог себе позволить расслабиться. Я многим пожертвовал, многое упустил, потому что это могло помешать мне подготовиться к матчам. И все время думал «следующая игра, следующая игра, следующая игра».

- Поменялся ли твой взгляд на жизнь с тех пор, как ты стал отцом?

- Нет, мои жизненные приоритеты и уклад жизни остались прежними. Я любил проводить время в кругу семьи, но всё так же проводил ночи в одноместных номерах гостиниц перед домашними играми. Много путешествовал вдали от дома.

- Это была жизнь одинокого человека?

- Верно. Я делал всё, что от меня требовалось. Тренировки, еда, сон – всё по расписанию. Я знал, что только так я мог оставаться на своем уровне.

Камп Ноу, Барселона, 1999-й год. Тишина, которую трудно передать словами. Мяч в игре, там, под светом прожекторов, в ногах уставших футболистов. Две минуты дополнительного времени. И никто не смог остановить то, что произошло дальше. Дэвид Бэкхем подаёт угловой.  Тедди Шерингем подправляет мяч головой, а Оле-Гуннар Сульшер еще не знает, что следующий миг станет главным в его жизни. Сотни часов тренировок, бесчисленные тактические занятия, мальчишечьи мечты, капли дождя на его лице, содранные коленки, деньги, травмы, - всё в этом моменте. Вот он. Мяч прилетает на ногу – и тишины как не бывало.

Они купили домик у моря. 400 квадратных метров, с бассейном. Это начало их новой жизни. Силье занимается фотографией, детишки ходят в школу. Спокойная размеренная жизнь.

- Мы хотим воспитать детей так, как воспитывали нас. Например, просто позволить им самим ходить в школу. В Англии нам приходилось отвозить ребят в школу и забирать оттуда. Мы считали, что это не совсем здорово.

И Оле, и Силье родом из Кристиансхунда. Они познакомились благодаря футболу, и поженились летом, когда Оле пришел из армии. С тех пор, они неразлучны. Их старшему сыну Ноа 11 лет,  дочке Карне – 7, а младшенькому Элайджу – 2.

- Мои ребята стали бы англичанами, если бы мы остались там дольше. Они слышали норвежский только из наших с Силье уст, и сейчас у них намного более явный кристиансхундский акцент, чем у многих местных жителей, но чем старше они становились, тем тяжелее бы им было вернуться на Родину. Ноа пришлось сменить школу этим летом, и мы видели, как ему было тяжело, поэтому здорово, что предложение от Молде поступило именно сейчас.

Пару секунд Оле собирается с мыслями.

- Новый дом, который мы строим в Манчестере, будет готов следующим летом, и мы планировали со временем туда перебраться. Если бы всё пошло по этому плану, мы бы вряд ли когда-нибудь вернулись домой, в Норвегию.

И тут он расплывается в широкой отцовской улыбке и невольно разводит руки.

- Как говорят, нет худа без добра!

Колено… Снимки не оставляют надежды, нельзя её увидеть и на лицах докторов. Колено уже не вылечишь, «не поддаётся восстановлению». Всё закончено. 366 игр за одну из величайших команд в мире, и Оле переживает только об одном: как об этом сказать тренеру.

- Когда-то я пообещал Силье, что как только закончу карьеру, мы берем год отпуска и едем путешествовать, - говорит он с улыбкой. – Но я держал обещание только 20 секунд.

После последнего осмотра колена, Оле приехал на машине в Каррингтон, где увидел прогуливающегося по парковке Фергюсона. Он остановил машину. «Я не могу больше играть, мне снова нужна операция. Я вынужден закончить карьеру».

Фергюсон посмотрел на Оле: «У тебя была фантастическая карьера. Ты заставил гордиться семью. Я также всегда гордился тобой, за эти годы ты добился всего. Почему бы тебе не остаться у нас в тренерском штабе и стать коучем нападающих?»

- С тяжелой душой я ехал домой к Силье, конечно, я ей всё рассказал. Но получить шанс стать тренером в самом лучшем клубе мира под руководством самого великого тренера – это…

Сульшер не может найти нужного слова и какое-то время сидит молча, сморщив лоб.

- Какова была реакция жены?

- К тому времени мы уже купили участок земли, и планировали, что я еще отыграю один сезон в роли суперзапасного. И она увидела, как я был счастлив и воодушевлен после разговора с Боссом, разумеется, она меня поняла, - Оле-Гуннар снова улыбается. – Силье вообще у меня умница.

Он вёл свой дневник в Манчестере. Мысли и чувства старательно документировались. Март 2000-го года, фамилия Сульшер знакома всем любителям футбола, «убийца с лицом ребенка» уже легенда. В один из этих дней, Оле написал в дневнике: «С меня хватит плохих матчей и неуверенности, я собираюсь измениться!»

- Я смеюсь, когда читаю те записи сейчас, но на самом деле, уму непостижимо, насколько сильно влияет уверенность на футболиста. Тогда я был очень неуверен в себе и постоянно съедал себя по этому поводу.

- Но у тебя же не было на то весомой причины!

- Ну, что бы вы ни говорили, со стороны всё всегда кажется проще. Для меня всё было по-другому.

Мимо зоркого ока Ферги это не прошло, и мудрый шотландец решил проблему следующим способом: в каждой двусторонке Сульшер играл в одной команде с Роем Кином. Этот ирландец прославился своим буйным нравом и жесткими подкатами больше, чем своим талантом.

- Рой орал на меня, а тренеры ждали, что я ему отвечу. В конце концов, у меня закончилось терпение, и, в очередной раз, я рявкнул на Роя в ответ. После той тренировки я спросил у сэра Алекса, почему я постоянно играю с Кино в одной команде. «Ты должен уметь постоять за себя» - таков был его ответ.

И вскоре Сульшеру предоставился шанс. Клуб купил звездного голландца Рууда ван Нистелроя, и стало ясно, что кому-то из нападающих придется покинуть клуб. Фергюсон сказал Оле, что предоставит ему вскоре шанс. После очередной игры против Саутгемптона, четверка нападающих – Тедди Шерингем, Энди Коул, Дуайт Йорк и Оле-Гуннар Сульшер – были вызваны в кабинет к Фергюсону. Босс сказал, что Тедди и Энди начнут следующий матч в старте, после чего спросил «Все довольны?». Игроки кивнули головами и удалились из кабинета, лишь Оле остался неподвижным в кресле. «Что случилось, сынок?» - «Я недоволен. Вы пообещали мне шанс, вы бросили мне вызов. Теперь ваш ход»

Ферги внимательно посмотрел на Оле:

«Хорошо, позови Тедди»

Следующую игру Сульшер начал в стартовом составе. И остался в Юнайтед до конца карьеры.

Вспышки фотоаппаратов. Это ночь после финала Лиги Чемпионов в Барселоне, хаос и счастье. Угловой Бекхэма, тычок головы Шерингема и правая нога Сульшера приносит счастье манкунианцам. Тишина сменилась безумием. «And Solskjaer has won it!». Лучшая ночь в жизни. У Оле-Гуннара осталась фотография, на ней он и Алекс Фергюсон. Они стоят там, среди веселья и праздника, с бутылкой шампанского.

- Я смотрю на эту фотографию и отлично помню, что я чувствовал в тот момент. «Ты заслужил это за всё то, что сделал для клуба».  Я еще думал, насколько Ферги заслужил этот успех.

Будьте благодарны за этот удар! Он долго к нему шёл. Просто скажите ему «спасибо»!..

И они до сих пор его помнят. На улицах, в такси, в очереди в продуктовых магазинах. Оле-Гуннар Сульшер стал тем, о ком будут рассказывать деды внукам. Но он навсегда забил в ворота прошлого. «ОК, эта глава жизни закончена, начинаем новую» - так он любит говорить. Как будто ему это так легко далось.

- Неужели для тебя всё так просто?

- Да.

- Ты уверен?

- Да. Я горжусь тем, чем я добился, будучи игроком. Но я хорошо приспосабливаюсь к новым ситуациям. Такова реальность, я же даже бегать не могу. Так что, тут всё просто.

Он пытается пробежаться на тренажере в зале. Завязывает шнурки, как ни в чём ни бывало, но дорожка слишком быстра. Всё. Опухают колени. И он больше не выдерживает.

- Знаете, по чем я действительно скучаю? По вечерам перед играми. Когда ты идешь спать с чувством, что всё сделал правильно. Как следует потренировался, покушал. И ты начинаешь обдумывать предстоящую игру. Готовишься к выходу на Олд Траффорд. Это такое чувство…

Он говорит и едва заметно улыбается.

Он столько раз стоял там. И смотрел вперед, на свет в конце туннеля, слышал гул ожидания 75 000 людей. Он бы до сих пор играл, если бы выдерживали колени. Ведь Гиггз и Скоулз играют. Он всегда общается с ними после игр. Говорит, что они выглядят всё моложе и свежее.

Оле проводит ладонью по лицу:

- Но знаете, я не должен сильно акцентировать внимание на былых заслугах…

Каждую неделю он стоит у бровки. Поражение от Русенборга. Лиллестрем – следующий (и победа 3-0). Он носит куртку Хуго Босс, которую купил еще в Англии. Подпирает кулаком подбородок. Он ведь всегда знал, что когда-нибудь будет руководить командой.

- В этом деле нет места для сентиментальности. У меня 25 игроков, и они все мне нравятся. И ты желаешь всего самого лучшего каждому из них. Но если ты хочешь, чтобы клуб прогрессировал, тебе приходится расставаться с тем или иным футболистом. Это спорт. Человек человеку волк.

- Сэр Алекс до сих пор твой духовный наставник?

- Я ему не звонил с тех пор, как приехал в Норвегию. Но я писал ему, и получил несколько писем. Так что, мы в контакте. Он мне написал «ты знаешь, как меня найти».

За окном пролетает одинокая чайка. Оле-Гуннар провожает её полёт взглядом.

- Мне сложно сказать, как ко мне относятся ребята в клубе, но я точно знаю, каким я хочу стать тренером. Для меня главное – поддерживать и защищать моих игроков.

- Ты прямо отец для них!

- Да, это мой стиль. Я воспитываю их так, как воспитываю родных детей. Я всегда думаю, а как бы я повел себя в той или иной ситуации, если бы на месте этого парня был бы, скажем, Ноа? Я бы просто присел рядом и спросил, зачем он так поступил. Но не стал бы на него орать. Вообще, мне нравится то давление, которое испытывает тренер. Это то, что мне сейчас нужно: ответственность, именно её я ждал всё это время.

Он стал одним из самых высокооплачиваемых тренеров норвежского чемпионата. За футбольную карьеру заработал более 10млн фунтов.

А в это время по коридору прогуливается пару игроков.

- Да, теперь мне не нужно заботиться о том, как прокормить семью. У меня достаточно много денег, и я мог бы потихоньку тратить их, лёжа на пляже под зонтиком. Но для меня это бессмысленно.

- Деньги не поменяли тебя?

- Нет. Деньги не имеют ничего общего с внутренним мотором. Со страстью. Но здорово, что мне не нужно беспокоиться о материальной составляющей моей жизни. Но деньги для меня никогда не были мотиватором. Мною всегда двигала боязнь разочаровать. И люди вокруг меня. И Фергюсон. Худшую вещь, которую я могу сделать в жизни – разочаровать Ферги.

- Нам пора.

25-го февраля 1973 года. Полночь. Брита Сульшер будит своего мужа. У нее начались схватки. Он устал: только вернулся с чемпионата страны по борьбе, где проиграл последний бой. Но он поддерживает жену и усаживает в машину. В тот день он приехал домой раньше обычного, впервые за карьеру не выиграв медаль. Наверное, его тянула домой беременная жена. По зимней тёмной дороге они приехали в местную больницу. А в 5:34 утра на свет появился маленький Оле-Гуннар.

- Я бы хотел посмотреть на своего отца на татами, но он закончил карьеру до того, как я начал нечто смыслить в спорте. Зато я помню фотоальбомы, вырезки из газетных статей. Для меня, маленького мальчика, это было чем-то особенным. Поэтому я хотел, чтобы Ноа увидел меня вживую в игре. Ему было почти семь, когда мы выиграли Премьер-Лигу в 2007-м. И он запомнил это. То, что его папа играл за Манчестер Юнайтед.

- У твоих детей более счастливое и богатое детство, чем было у тебя?

- Пожалуй. Но детей не сильно занимает стоимость нашего дома, например. На их вопрос «Папа, а мы богатые?» я отвечаю «У нас есть всё необходимое»

- Ты видишь в себе частичку своего отца?

- Силье говорит, что я похож на папу. Но мне кажется, что я более строг с детьми. Я вообще не могу вспомнить ни одного случая, когда бы отец на меня наорал или отругал. Теперь иногда я думаю «Да чтоб мне провалиться, и чего это я так разошелся, переборщил сейчас, папа со мной был помягче!»

Когда Сульшер закончил карьеру в 2008-м году, английская пресса поставила его имя в один ряд с Эдвардом Манком (известный норвежский художник, - прим. пер.) и Хенриком Ибсеном (прославленный норвежский поэт и драматург, - прим. пер.). Но Оле не привык к такой ошеломляющей славе. Он до сих пор испытывает некое благоговение, если пересекается с бывшим одноклубником Эриком Кантона.

- Мне люди говорят, что где бы ты ни сказал, что родом из Норвегии, аборигены отвечают «Манчестер Юнайтед, Сульшер». Ну да, МанЮ – самый популярный спортивный бренд в мире. Тому виной глобализация футбола.

И внезапно вспоминает историю, после которой он понял, что значит, если тебя зовут Оле-Гуннар Сульшер:

- Силье читала интервью Дага Эрика Педерсена (бывший профессиональный велосипедист и комментатор на ТВ) в «Магазинете». Так вот, Даг сказал, что ему повезло, потому что он познакомился с тремя людьми – Королем Норвегии, Полом МакКартни и Оле-Гуннаром Сульшером (!). Я засмеялся. Ну это же ненормально!

Он сотрясает головой, сидя как школьник, веснушчатый и с горящими глазами.

- Я, честно, никогда не считал себя больше, чем просто человек… как вам сказать… Я просто понимаю, что ребятишки помнят меня, потому что я играл за МЮ. Но когда Даг Эрик Педерсен говорит такое… Я задумываюсь.

- О том, что заставили гордиться много норвежцев?

- Возможно, что может быть более приятным. Но что более важное для меня – это то, что мои друзья и моя семья прониклись духом МЮ благодаря мне. Как-то я пригласил бабушку на домашний матч против Эвертона в 1999-м году. Тогда я забил четыре гола, мы выиграли 5-1. После матча бабуля сказала мне: «Смотри, мяч круглый, в следующий раз всё может пойти не так гладко»

Оле  пожимает плечами.

- Она великолепна!

Время от времени он просматривает фотографии мальчугана, который приехал в Манчестер 15 лет назад. Худощавого телосложения, одежда висела как на колу.

- Меня радует то, что мои близкие до сих пор относятся ко мне как к тому, кем я был 15 лет назад. Конечно, с тех пор я изменился, ведь мне столько пришлось пережить. Я повзрослел. Стал более уверенным в себе, сильнее. И я уверен, родные и друзья видят во мне сильного человека. И я хочу успеха. Я амбициозный по натуре. Возможно, я снова уеду за рубеж, если дела пойдут хорошо в Молде. Посмотрим.

Он убегает от защитников как от мешков и разменивает нули на табло! Разводит руки в стороны перед сектором беснующихся фанов. Как статуя под английским дождем!

Вечер. На Кристиансхунд надвигается майская  гроза. Оле-Гуннар прогуливается в одиночестве в саду, оставляя следы на молодой травке. Проходит мимо бассейна в сторону скалистого морского побережья.

- Я закрываю глаза и чувствую волны. Потрясающе.

Он собирается купить лодку. И байдарку. Его дед был рыбаком. Оле тоже планирует построить пирс.

- Как же здорово стоять там, на берегу и смотреть на волны. Завораживает. И я слышу шум прибоя, даже когда иду спать.

- Звук еще не приелся?

- В этом всё дело. Он не должен надоесть.

Где-то, за морем, за тысячами миль, они до сих пор поют его имя. Как будто ждут его возвращения. Как будто он выскочит на дальней штанге, когда мяч еще в полёте, под ярким светом прожекторов…